«Я принадлежу к тем крайне отчаянным кибернетикам, которые не видят никаких принципиальных ограничений в кибернетическом подходе к проблеме жизни и полагают, что можно анализировать жизнь во всей её полноте, в том числе и человеческое сознание со всей его сложностью, методами кибернетики»

[Колмогоров,1979].

Три удара пыльным мешком.

Эх, как славно начать что – либо делать весною. Вишну - вездесущий бог возрождения на санскрите, весна по-русски, вишня - дерево плодовое, весной цветущее – как много ассоциаций и все они вопиют: «Возьми меня, а я знаю, а вот это совсем другое, но тоже хорошее…» Спокойствие, только спокойствие, всем будет дадено место и время, все вы кусочки безмолвного знания получите своё вербальное воплощение!

Солнце разбудило что-то в душе. Особенно, когда угол места заходящего, зимнего светила, равен приблизительно 15 градусов от линии горизонта, со мной происходит странная метаморфоза: я останавливаюсь и смотрю на краснеющий шар между деревьями, вспоминается детство, когда впервые это ощутил, мысли приобретают силу, намеренье становится осязаемым, но что именно должен я сделать пока ещё не определено. Это трещина между мирами, так описывал это состояние Дон Хуан из племени Яки.

Начну по порядку, гносеологически, как я дошел до жизни такой. Описать какую-либо теорию само по себе сложно и для этого есть определенные правила и каноны, но иногда описание пути, приведшего к этому интереснее самих знаний. И так, цель данного изложения – описание некого знания, или теории. Все эти слова очень академичны и не отражают сути. Скорее лучше сказать описание личного опыта.

Пыльный мешок № 1

Школа, конец восьмого класса. Пацан, жизнь кипит… Я вынырнул из состояния беспробудного чтения фантастики и приключений и обнаружил, что на соседней улице нет Чингачгука, Наутилус не плавает в реке под названием Москва-река, и Шерлок Холмс не практикует на переулке под названием Шебашевский… Зато! Парни играют на гитаре, а девчонки, почему-то смотрят на них, а не на меня. Конечно мы баловались портвейном на вечеринках, это ужас!

Hey Jude, don't make it bad.
Take a sad song and make it better.

Remember to let her into your heart,
then you can start to make it better.

Эти слова и эта музыка… Я уже никакой, голова лежит на её плече, Пол Маккартни не знает как мне плохо… Потом парни играли на гитаре. Меня тошнило… На утро я был подавлен не только алкоголем, в моё сознание вошла гитара, как непонятное волшебное существо из мира фантастики. Хочу! А как? А где?

- Я могу устроить тебя в клуб, там есть школа классической гитары, пойдёшь? – Спросил отец.
- Да. – У меня не было выбора.

Всё! Мир перестал существовать. Два раза в неделю я ездил в клуб, а всё остальное время учил сначала пассажи, потом этюды, потом вариации на тему. За год я прошел двухгодичный курс классической гитары. Первоначальная, не совсем внятная идея завораживать девчат потухла сама собой. Я обрёл главное – достижение цели! Я понял, что задуманное можно воплотить, приобрёл уверенность в себе, поэтому тот детский лепет, который исходил от гитары в руках моих сверстников мне больше не был интересен. Тем не менее в школе с друзьями мы организовали ансамбль, как его раньше называли: вокально-инструментальный. И это был первый удар судьбы пыльным мешком по молодой голове! Содержание этого удара не было важным: гитара ли, балалайка ли – главное намеренье, которое я ощутил и осознал. «Намеренье правит миром» – опять же Дон Хуан!

Пыльный мешок № 2

Мы три друга из школьного ансамбля волею судеб и личными стараниями декана факультета все были устроены в МВТУ на факультет приборостроения. Из нас грозились сделать радиоинженеров начиная с 1975-го года. Мы об этом не подозревали и продолжали играть на вечерах, а затем в агитбригаде. Учились с удовольствием - в МВТУ по другому нельзя!

Постепенно гитарная составляющая затухала и подходила к своему концу. Было очевидно, и это тоже важно для молодого мозга: если ты хочешь, например, играть на гитаре – делай это так, как никто другой. Промежуточные варианты - чушь собачья! Всё остальное: учёба, любовь, молодость - должно быть положено в жертву гитаре. Не можешь – до свиданья! С тех пор я терпеть не могу бардов. Даже Владимир Высоцкий не мог для меня тогда быть кумиром, потому что гитара у него никогда не была настроена… Пыль из мешка №1 слетала с моих плеч.

На перемене между парами лекций однокурсники, сидя на столе, обсуждали журнал. От них исходили вроде бы знакомые слова, но сути их я не понимал:

- Вот этот транзистор силовой раскачивается каскадом, а защита от коротыша здесь.

- Я спаял, звук классный, только греется всё как печка, нужен радиатор…

И опять я поймал себя на мысли, как тогда: гитара, девчонки… А я что-то упускаю, что-то важное. Парни знают это, а я нет. Но нас ведь этому учат: транзисторы, усилители… Я это знаю по лекциям, а парни даже на перемене об этом говорят… Тайна! Мне её вдалбливают в голову, а я отношусь к этому как к спорту: сдал экзамен и забыл навсегда… Отметил для себя эти ощущения, запомнил парней с журналом и продолжал бренчать на гитарке в промежутках между сессиями…

Через неделю бал абитуры, нам играть на танцах, а моя музима (фирменная электрогитара) совсем не звучит. Усилитель слабый или она сломалась, не понятно, нет тембра нужного и всё тут… Взял гитару домой, раскрутил темброблок, ничего не понятно… Вот сопротивление почернело, вот конденсатор, вот клавиши чего-то переключают. «Так. Всё это мы уберём» - сказал крокодил Гена, выходя из трансформаторной будки. Я решил всё сделать сам. Вот фильтр верхних частот, передаточная характеристика… так вот же, меня этому учили! А низы как? Вот RC-цепочка.

Абитуре было всё равно, а моя гитара зазвучала как надо. Через месяц у меня дома был осциллограф, паяльник и какие-то радиодетали. Мир с молодой женой в тесной квартире перестал меня сильно занимать. Ложился я поздно, а вставал рано, когда все спят, включал осциллограф и наблюдал с вожделением, как сопротивление эмиттера влияет на коэффициент усиления транзистора. Мой маленький сын с молоком матери вдыхал аромат паров канифоли…

Это болезнь, я понял о чем говорили парни на перемене, я понял какой журнал они листали, я понял чему меня учили в институте. Последний год учебы, год, прожитый с паяльником в руках, с микросхемами, сопротивлениями, с пелёнками, с сыном, с журналом «Радио», с женой и с осциллографом… Диплом – фигня, я знаю, что такое микропроцессоры, разбуди ночью – все ноги микросхем 155-ой серии пробурчу сонным без справочника… И это был второй удар судьбы пыльным мешком по молодому инженеру!

Пыльный мешок № 3

Год 1987-ой. Я инженер, работаю в «ящике» после армии. Компьютеры – это что-то важное, опять показалась тайна, завораживающая и манящая. Журнал «Радио» показывает из чего надо делать компьютер. И он сделан. Мы с сыном, как два приятеля, отталкивая друг друга, гоняем червя по экрану телевизора. Это фантастика! Дальше вообще появляется что-то невероятное. Пока все покоряли «Спектрум» с его цветной графикой я заболел. И болезнь эта называлась IBM PC-XT с осложнением до PC-AT. Вот стихи тех лет, в которых неподдельное восхищение перед этой тайной:

Как слить воедино мне мыслей поток,
Чтоб выразить чувства восторга я смог?
Пред ней преклоняюсь, о ней помышляю,
Как мальчик неопытный в тайне желаю.

Твоих дисководов весёлый щелчок,
Передней панели цветной огонёк,
И нежный нажим на чудесный SpaceBar
Приемлю как юноша девичий дар!

Как солнце сияет цветной монитор,
В нём красок чудесных EGA-шный набор.
Могучий Винчестер не знает покоя,
Всю мудрость земли от священного Ноя
Хранит он нетленно во чреве своём,
Ему мы хвалебную оду поём!

Почтенно склоняю я голову ниц
Пред стройной чредою программных таблиц,
Что в памяти строго хранишь ты своей,
Где Norton – Великий программ чародей
Расставил, как вехи, рукою могучей
Для путника в файловых дебрях дремучих!

Я славлю тебя! Ты как жизнь дорога!
От цен на тебя я встаю на рога!

Ну что вы хотите – это диагноз. Но как приятна эта болезнь! Как наполнена жизнь знаниями, я их ем, как гречневую кашу. Вперёд, вперёд, вперёд! Сексуальный оргазм – это благополучно разрешившийся чих, не более. Нет ничего слаще и приятней знаний, которые ты нарыл сам, или получил? Или сам?.. Это интересный вопрос, надо его запомнить. А пока, приходится понимать, что творцами и законодателями мод в компьютерах являемся не мы, а Запад. А мы всего лишь подбираем объедки с их стола. И я ловлю себя на мысли, что мы, советские инженегры, всегда будем позади, мои знания – это радость аборигена - охотника, познавшего стрелковое оружие. Я рою, радуюсь, но так и буду позади, таков наш славный социалистический статус…

Стоп. Те принципы, лежащие в основе компьютеров мне известны, они универсальны, в этом главное. Пусть нам не сделать никогда таких компьютеров, но есть что-то важное в их основе, и это я знаю. Какова же должна быть задача, которая будет достойна Питера Нортона? Куда приведут эти принципы? Пока понятно как это будет развиваться: больше и быстрее, больше память, быстрее процессор. Мы, инженеры, всё время целимся в пятку убегающему Западу: так появилось «русское чудо» – EC 1841 с мышкой, которая рассмешила весь наш отдел. Это была крыса с железным шариком во чреве, а вместо тонкого кабеля к компьютеру, вёл жгут с военной приёмки. Лук и стрела в руках идеологов электроники не поднимается выше: мы спиливаем слой за слоем западные микросхемы, выпускаем справочники, но только для служебного пользования, чтобы шпионы не узнали своих же спиленных микросхем, и это всё пятка, огромная пятка убегающего Ахилла, который в ту пору ещё не был Брэдом Питом…

Больше и быстрее, больше и быстрее стучит в голове. Тэрабайты, гигагерцы, а что дальше? Количество должно перейти в качество. Какое качество?

Я вспомнил заходящее солнце, шар, висящий над горизонтом на уровне 15-ти градусов. Лук надо поднять выше солнца, прицелиться в даль, там цель, которая достойна, о которой не мечтают пока даже западные идеологи, натянуть тетиву и…

sunset

Удар был оглушительный. Все мешки предыдущие тоже срезонировали и разом переключили сознание: фантастика детства, сила намеренья, компьютеры, бессонные ночи за паяльником. Это был великолепный момент. В голове крутилась одна мысль: искусственный интеллект. Так кратко можно обозначить идею. Но идею не теоретическую или философскую, а вполне практическую, инженерную. «Не думай как ты будешь это делать, а делай это»: говорил Морфиус Нэо, познающему фокусы Матрицы. В этом есть зерно истины. Этим нюансом отличается желание от намеренья, силу которого я уже ощутил ранее.

Чтобы описать состояние, в котором я находился надо использовать аналогии. Вы школьник, решаете домашнее задание по алгебре. Дано… есть условие задачи… Есть учебник, у которого в конце есть ответ в виде алгебраического выражения. Как решать? Не ясно пока. Если, бы ответа в учебнике вовсе не было, путь решения этой задачи был бы кропотливым делом, либо ученик не решал бы вовсе эту задачу и получил бы два. Я, как будто подсмотрел учебник, там был ответ: да, искусственный разум возможен, в этом нет никаких противоречий. Во многом ощущение противоречий возникают скорее из-за лености ума, из-за ограниченности мышления, из-за трусости перед идеологическими и религиозными канонами…

Так вот, представьте, вы знаете ответ. Как уж это выходит с человеком творческим, почему нет у него в увиденном никакого сомнения? Это само по себе загадка. Но с этим вдохновенным осознанием начинаешь жить. Оно то вспыхивает и заставляет тебя возбужденно работать, то затухает на фоне бесконечных человеческих проблем… Тогда в 1987 году мне казалось, что мощности современных компьютеров хватит, для того, чтобы заложить основу, попытаться сделать эксперимент. Я чувствовал, что дело не в мощности, в конечном итоге можно объединить несколько компьютеров в сеть. Саму задачу я понимал в самом широчайшем смысле. Это не программы, умеющие делать бухгалтерский учет, это не роботы, которые почему-то стремятся тут же убить своего создателя. Это должна быть компьютерная система, которая понимает человека полностью, общается с человеком и развивается самостоятельно. Это не много не мало Computer Sapiens – новая форма жизни. Суть и смысл эксперимента заключался в понимании того, что есть жизнь. Каковы основы этого феномена в кибернетическом смысле.

Стена.

В ту пору, осознавая эту задачу, я чувствовал перед собой огромную стену. Нижние пределы той стены – это авторитеты современной науки: Джон Маккарти, Алан Тьюринг, Норберт Винер. Преодолевать этот предел можно только будучи наивным и бессовестным хамом. Если бы я углубился в дебри тогдашних представлений об этой теме: нечеткая логика, вычисление предикатов, теория групп, загадочные во многом до сегодняшнего дня «нейронные сети» всех мастей и порядков, то вдохновение закончилось бы довольно быстро и первоначальный запал ушёл бы в «гудок».

Я знал ответ, вот что давало мне силы. И я с трудом высматривал путь среди людей прикоснувшихся к этой теме, путь, который был мне понятен. Вот эти люди: Савченко В.И, Стругацкие, Колмогоров А.Н, Шкловский И.С, Козырев Н.А. Все мои усилия тогда определили только одну идею: подход должен быть иным, нежели его описывают современные приверженцы «узкого» понимания искусственного интеллекта. Основа эксперимента должна быть в определенном смысле простой. Простой в том лишь значении, что описать всю сложность взаимодействия человека и компьютера, а так же компьютера и окружающей внешней среды не возможно, и необходимо выделить элементарные функции, присущие живому. Функции, которые позволяют системе развиваться, взаимодействуя с внешним миров. Попытаться предопределить и алгоритмизировать все тонкости распознавания речи, видеообразов, тактильных взаимодействий это тупиковый путь.

Выделить главное, это как у Родена – отсечь всё лишнее. Я не углубляюсь пока в суть эксперимента и описания его конкретных деталей, потому что все мои размышления происходили во времени. Стена, её верхние пределы загораживали горизонт. Много было потрачено кусочков жизни на преодоление той стены, которая называлась так: религиозная и культурная традиция. Но, видимо, без этого этапа не возможно подступиться к решению. Пришлось забраться на тот парапет, с которого Кант смотрел на вещь в себе.

И так, задача - создать программу на компьютере. Заложить основы взаимодействия компьютера и внешней среды. Развиваясь, такая программа приобретает свойства, характерные для разумного поведения. В минимальном варианте я хотел бы видеть, что программа понимает человека, а в максимальном - что у компьютера есть понятие цели. Нюансы всех изложенных проблем в дальнейшем будут представлены, а пока всему этому надо дать название, и оно уже прозвучало: Computer Sapiens – новая форма разумной жизни.

Только бездарный шизофреник в 1987-ом году мог поставить себе такую задачу! Но к тому времени я не был бездарным, за плечами три мешка. С психикой было тоже все нормально. Но эта вкусная проблема маячила, как морковка перед ослиной мордой…

Внутренний голос говорил неоднократно: «А не много ли на себя взял? Не страшно? С творцом решил потягаться…» Это и была стена. И стена была внутри. Компьютеры, программирование и микропроцессоры были отложены в сторону. Необходимо было разобраться с этой моралистикой, с этими религиозными и философскими штучками. Без внутренней смелости перед этой стеной двигаться было не возможно.

Четвёртый удар.

1994 год. Позади ГКЧП, стояние на Тушинском рынке и неистовые кооперативы по продаже всего, чего не попадя. Всё и закончилось полным крахом. Но я никому не должен и мне никто не должен, я независимый человек, потому что от меня ничего не зависит… Всё это всплывало в памяти перед синей таблицей Нортона. Я любил так размышлять.

norton

Кому-то надо открыть чистый лист бумаги и взять в руки карандаш, для того, чтобы наметить план - как жить дальше. Я же запускал Нортона и смотрел в его синие окна. Windows – ом тогда и не пахло.Так я стал практикующим философом: медитации, спортивные занятия на природе, санскрит, мантры, размолвка с женой, Ригведа, Бхагават Гита, Библия, внутреннее спокойствие, занятия с брамином, Карлос Кастанеда, стихи и многое другое… Такая гремучая смесь… А компьютеры за это время стали уже DX486 и на горизонте маячил «Пень». Я думал, ну ладно, развивайтесь, набухайте, голубчики, мне легче будет, пока я тут разберусь с тем, что такое кундалини, непорочное зачатие и троица живоночальныя… Неприкрытая ирония – это уже результат разбора, тогда всё было по серьёзному:

О, суть!
Ты снова ускользаешь от меня...
Я решетом вычерпываю воду.
Мой разум, кучу парадоксов обретя,
Наткнулся вновь, как бур
на скальную породу.

Хвала тому, кто логикой ума
Докажет миру разума бессилье.
Бессильна этих строчек кутерьма
И слов рифмованных обилье...

Я как рыбак без удочки, без сети
Ловлю мгновений косяки...
Моей рукой расставленные клети,
Пусты... Пусты мои силки...

Довольно...
хватит быть охотником.
Мешает
это истину постичь...
Почувствуй лучше,
что переживает
В капкане пойманная дичь…

Дичь вставала утром, отбрасывала бытовой капкан, и у неё было денег ровно столько, чтобы доехать на метро до места дислокации таких же диких философов. Занимаясь записью и реализацией кассет с психоделической музыкой, философы зарабатывали себе на обед и на обратную дорогу. Это был полный DownShifting в условиях мегаполиса! Следующая конечная ступень вниз – это бомж.

Умирает друг и философ Коля… Умирает после смерти сына, погибшего на чеченской войне, после того, как нашёл его тело в Ростовском трупоприёмнике, после того, как в жесточайшей борьбе с самим собой откроется брешь и он допустит в своё сознание собственную вину перед случившимся, умирает от рака. И никакие на свете руны не в состоянии этого объяснить. Так заканчивается игра в философов, четвёртый мешок долго ещё обсыпал меня крупицами знаний. Последняя жменя пришлась на период продолжительной болезни и смерти моего парализованного отца. Я был октябрёнком, пионером, комсомольцем, коммунистом, атеистом, христианином, буддистом, эзотериком и беспартийным. После всего этого, я стал… неважно, какое название, пусть будет неоматериалист.

Я умру за столом, нажимая SpaceBar,
Не печалясь ни сколько об этом.
Все мечты заберу, как ниспосланный дар.
Ни каким я не верю заветам!

К чёрту всякое это щенячье нытьё,
богословские тряпки в стиралку!
Пусть священники чаще меняют бельё,
И не судятся за аморалку!

Вы, чувствуете смелость в этих строках? Это четвертый, самый большой мешок высыпался полностью на стену и по образовавшейся насыпи я приглашаю проследовать за собой людей ищущих, для которых знания являются основным мерилом жизни. Знания, для которых - хлеб насущный, этого хлеба хватит всем, потому что Мир бесконечен в своём проявлении. Люди, апостолами для которых воистину являются Леонардо да Винчи, Ньютон, Коперник, Ломоносов, Менделеев, Резерфорд, Гейзенберг, Дирак, Бор, Эйнштейн, Хаббл, Ландау. Эти люди легко преодолеют стену, эти люди умеют трудиться и находить в этом радость. И пусть же непреодолимыми зыбучими песками станет насыпь для бездарей, невежд, псевдоученых экстрасенсов, эзотериков всех мастей и религиозных психопатов.

Инженеры, за мной!

(продолжение следует...)

 

Обновлено (26.08.2012 07:13)

 
Новости электроники от РадиоЛоцмана
Вопросы искусственного интеллекта, философия и практика
. @Mail.ru